— Благодарю тебя, мой риар, — сипло выдавила я, ощущая головокружение. Семь пар женских глаз смотрели на меня. — Я сохраню их жизни, потому что живые девы полезнее мертвых. Однако… Брида и Ингрид должны покинуть Дьярвеншил навсегда. Сегодня же. Им запрещено возвращаться в эти места. Рэм… — я глянула на усмехающегося снежного. — Ты можешь… хм… переместить их на другой фьорд?

Ильх кивнул, а я выдохнула. Все-таки момент транспортировки оставался для меня неясным. Но, похоже, беловолосый был на моей стороне, хотя и не знаю почему.

— Но здесь наш дом! — заорала старуха. — Здесь прошла вся моя жизнь. Кому я нужна в чужих краях? Ты пожалеешь. Да как ты смеешь!

Краст повернул голову, и Брида осеклась, лишь глянула с ненавистью. Ингрид выпятила пышную грудь, надеясь на снисхождение, но тщетно, риар на нее не смотрел. Кто-то из мужчин понимающе хмыкнул, покосившись на разъяренную девушку.

— Остальные девы завтра же начнут убирать башню и приводить в порядок кладовые. И принесут продукты, которые, наверняка, припрятаны в доме у Бриды! — девушки вздрогнули, и по изумленным взглядам я поняла, что догадка оказалась верной. Воровала кухарка, причем бессовестно! — И если я найду где-нибудь хоть пылинку, то назначу новое наказание. Ясно?

— Да, нареченная. Благодарим, нареченная. Долгих лет и благоденствия тебе. Пусть берегут тебя перворожденные!

Ильхи молчали, голодными глазами косились на котел, исходящий ароматным паром. И снова обожгло злостью. Из-за бабьей дурости мужчины остались без горячей еды, а продукты переведены зря.

— Заприте их на сутки в подземелье, — распорядилась я, кивнув на кухарок. — Убирать начнете завтра.

Причитающих прислужниц увели вниз, я же отправилась с Анни на кухню. Вытащила мягкий сыр, вяленое мясо и лепешки, которые, к счастью, не успели сгореть. В печи доходили клубни, которые мы тоже принесли на стол. Щеки горели, когда я ставила угощение. Отвернулась, не глядя на мужчин. Еду ильхи разобрали молча, а я сбежала на лестницу. Обернулась через плечо — Краст ел как утром, быстро и сосредоточенно, подбирая каждую упавшую крошку.

Почему-то была уверена, что он поднимется, когда доест — и точно. В спальне Краст остановился посреди комнаты, глянул исподлобья.

— Спасибо, — слегка растерянно пробормотала я, как-то слишком остро ощущая присутствие этого мужчины. Он словно заполнял все пространство, не оставляя места ни мне, ни воздуху. — За то, что вступился…

— Дело не в тебе, — оборвал он. — Прислужницы оскорбили меня, решив, что могут проделать такое безнаказанно. Они подумали, что их риар слишком глуп, чтобы догадаться и найти виновных. Я слишком много им позволил. — Он потер покрасневшие глаза, словно ильх долго смотрел на огонь. — Ты зря их пожалела. Дьярвеншил не знает жалости. И зря соврала в первый раз про Бриду. Она могла убить тебя. А мне пришлось бы выплачивать долг за твою жизнь Варисфольду. Больше такое не повторится. И если ты соврешь снова о том, кто тебе угрожает, я запру тебе в комнате до конца месяца. Такое Варисфольд не осудит, будешь зла, зато в целости. Запомни это, лирин.

Ну, конечно. Моя смерть слишком дорого обойдется Красту. Сознавать причины его заступничества неприятно, но, если убрать эмоции, риар прав. Судя по всему, моя смерть обойдется ему в сумму, которой у Дьярвеншила просто нет. Не надо быть финансовым гением, чтобы оценить общую картину запустения.

Я дернула сухим горлом.

Главное, чтобы Краст не узнал правды обо мне… Надо же так попасть!

— Женщины виноваты, но я не хочу их смерти, — произнесла хмуро, возвращаясь к прислужницам. — Да и зачем лишаться рабочих рук, когда можно использовать их по-другому. И все же, я благодарна, что ты заступился. Неважно, в чем была причина. Я благодарна. Спасибо тебе, Краст.

Он глянул удивленно, словно я сказала что-то не то.

— Или я не могу называть тебя по имени? Извини, в этом я тоже пока не разобралась.

— Ты можешь, — нехотя бросил он. — Но мне не нужна благодарность. Ты будешь учить меня.

— Учить? — подняла я брови.

— Буквам, — процедил риар. Похоже, признаваться в собственном невежестве ему не нравилось. Лицо застыло маской, на щеках проступили пятна. Поэтому переспрашивать я благоразумно не стала, лишь кивнула согласно:

— Когда ты готов начать? И еще я хочу свободно покидать башню. Извини, но в четырех стенах я свихнусь.

Краст сверлил меня таким взглядом, словно готовился свернуть шею, но медленно, через силу, кивнул.

Бросил короткое: «Позже» и ушел.

Глава 14

Я без сил упала в кресло и на несколько секунд зажмурилась до мушек, плавающих под закрытыми веками. Хмыкнула. Да уж, вот тебе и приключения, Ника. Вот тебе и тайны фьордов, которых лучше не знать. Сидела бы дома и не лезла туда, где ничего не понимаешь. Разве могла я подумать, что однажды стану в прямом смысле распоряжаться чужой судьбой? Решать — жить кому-то или умереть? Да я и представить себе такого не могла. А насколько это тяжело и страшно, мне не снилось и в кошмарах!

И, честно говоря, все, что сейчас хотелось, — это забиться в какой-нибудь угол и побыть одной. Обдумать. Но прежде надо решить вопрос с кормежкой в этой проклятой башне. Была у меня одна мысль…

Прихватив накидку, я отправилась на площадь Дьярвеншила. Сегодня за стенами башни светило солнце, ветер стих. Я сочла это добрым знаком. Без приключений добралась к уже знакомому навесу и, робея, приблизилась к статной женщине у котла. Та глянула на меня удивленно.

— Милости перворожденных тебе, Алвина, — почти привычно произнесла я, вспомнив имя незнакомки. — Меня зовут Вероника. Я…

— Ты — лирин, — оборвала кухарка, помешивая суп в своем котле. Пах он упоительно, и я сглотнула голодную слюну. Из-за навеса на нас косились ильхи, но в разговор никто не вмешивался. — Я знаю. Таких волос нет ни у кого в Дьярвеншиле. — Она глянула быстро на гору, снежной вершиной белеющую вдали. — Чего ты хочешь, нареченная риара?

— В башне нужна кухарка, — выпалила я. — Та, что умеет готовить. И пара крепких помощниц для нее. Твою еду хвалят во всем городе, и, может, ты захочешь…

— Нет, — уронила женщина. Нахмурилась.

— Нет? — признаться, я слегка опешила. Потому что ожидала иного ответа. Разве не лучше быть стряпухой у местного правителя, чем стоять с котлом на холоде? — Нет? Думаю, риар сможет платить тебе… я пока не знаю сколько, но можно договориться…

— Нет. Ты не понимаешь, лирин. Ты чужая здесь. Это видно. И слышно. Ни одна вольнорожденная дева не пойдет добровольно в башню к прОклятому риару. Ты напрасно явилась ко мне.

Я онемела, не зная, что сказать. Алвина смотрела хмуро, всем видом показывая, что не рада моему визиту. А я, наконец, осознала, насколько все плохо. Краст не был дураком и наверняка знал, что Брида лентяйка и воровка. Да только выбора у него не было. Очевидно, те женщины, что сейчас томились в подземелье — единственные, согласившиеся на работу в башне. Обязанности свои они выполняли из рук вон плохо, потому что тоже понимали — заменить их некем. Вот и меня решили поставить на место, посчитав, что риар не пойдет на крайние меры.

А он пошел, потому что моя жизнь сейчас ценнее стряпух.

И теперь башня осталась без поварихи. И чем будут питаться Краст и его воины? На холодных припасах они долго не протянуть!

Я прикусила от досады щеку. Что же делать?

— Послушай, Алвина, — почти с отчаянием начала я. — Ты права, я чужачка. Но разве все вы, жители Дьярвеншила, не должны помогать своему риару? Из-за глупых суеверий вы превратились в пугливых крыс, что боятся переступить порог башни!

— Мы боимся не суеверий, девочка! — вспыхнула женщина. За ее спиной уже хмурились несколько товарок. — Ты здесь чужая и не знаешь, что говоришь. Разве ты не видела его глаза? Наш риар проклят, в нем злая кровь. Страшная. Он отмечен ветром, как любой ребенок с голубыми глазами, но это лишь полбеды. Краст-хёгг иной, ты не понимаешь. И нам жаль тебя, глупая девочка. Мы не любили старого Ингольфа, это правда, но его сын в разы страшнее!