Правда, ради подарков Ингрид все равно приходила, не брезговала. Или ради зова, что дарит женщинам наслаждение.

Зов — проклятый подарок кольца Горлохума. Хёгги гордятся им, об умении иных риаров накрывать зовом целые города ходят легенды. А Краст вот ненавидит эту способность. Ведь стоит позвать, и дева уже не видит его, прОклятого. Вот только сам Краст знает, что все обман.

Ильх сжал кулаки.

Чужачка иная. И даров не хочет, и в лицо смотрит без страха. Открыто, прямо, без враждебности. И даже без насмешки. Или прячет? Так прячет, что и внимательный взгляд Краста не замечает? Скорее всего. А в душе насмехается над риаром, что не может прочитать и двух слов. Сама-то вон листает страницы так быстро, что у Краста голова кружится. Поначалу даже не верил, что читает, думал врет. Не может человек так читать. А потом всмотрелся внимательнее в лицо с едва дрожащими от улыбки уголками губ, в быстрые движения радужек, в сосредоточенную морщинку, залегшую между бровей и понял — правда читает. Так быстро, что риар опешил и ощутил внутри глухую тоску. Словно вот эта вот бледная чужачка могла увидеть мир, заключенный на желтой странице, а он нет.

Конечно, она насмехается над ним, как же иначе? Он же видит, как рассматривает его исподтишка. Наверное, грязь выискивает!

Краст посмотрел на свои руки. Хмыкнул. Притащилась чистюля на его голову!

Правда, ожидаемой насмешки он в чужачке не заметил.

И это сбивало с толку.

Такая дева, как она, — ученая, знающая все эти непонятные слова, чистенькая до блеска, тонкая и чужая, должна обливать презрением каждый раз, завидя грязного кузнеца.

Наверняка насмехается. Так и хочется шею свернуть.

И зачем согласился на глупое учение? Сидеть в этой комнате рядом с чужачкой, смотреть на нее — то ещё мучение!

Прожил бы и без знания букв, как жил всегда. Он умеет сражаться, этого достаточно для воина. Скорее бы она ушла!

«Ну да, так и будешь таскаться на поклон к Хальдору, да слушать его уколы, раз сам ни строчки прочесть не можешь. Риар, а от незнакомых слов дергаешься, как будто йотун в зад укусил. Изменений хочешь, а сам?»

Краст досадливо потер шею. Вот уж йотунова отрыжка. Куда ни плюнь — везде ловушка!

Ладно, он перетерпит. Стиснет зубы и выдержит. Главное — смотреть в книги, чтоб они провалились, а не думать о том, что творится в голове у бледной мори. Да и какая ему разница? Пусть думает, что хочет!

И на пальцы ее не смотреть, и на эти тонкие ключицы в вырезе, и на губы…

Тем более что и смотреть там не на что. Поганка тощая.

Скорее бы убралась. Бесит так, что зубы скрипят!

Главное управление ликвидации и предупреждения внешних угроз Конфедерации.

— Наш агент на месте? — Этан Грэй, командующий внешней разведки Конфедерации смотрел в упор не мигая, что в сочетании с его серым мундиром и полным отсутствием мимики на лице всегда производило угнетающее впечатление на собеседников.

Однако человек, сидящий напротив, без проблем выдержал и немигающий взгляд, и суровые интонации вопроса. Может, потому что был как раз нечеловеком.

— Да. Этот человек пересек Туман и находится на земле фьордов. — Он помолчал, задумчиво посмотрел на свои сложенные руки. — Что ты хочешь найти?

Командующий сдержал недовольство. Обращение на «ты» его коробило, но тот, кто сидел напротив, не признавал другого. Грей заставил себя расслабиться и даже слегка улыбнуться. Его губы на краткий, почти неуловимый миг дернулись, левые уголок рта приподнялся, и снова все вернулось на место — в ровную и тонкую линию.

— Мы ищем все, что поспособствует провалу программы переселения и создаст необходимый прецедент для ее закрытия.

Сидящий напротив мужчина поморщился, но переспрашивать не стал. Понял. Он был умен, и это порой нервировало Грея.

— Наши планы совпадают. Думаю, ваш человек найдет, что ищет.

— Несомненно. — Грэй посмотрел в панорамное окно, за которым высились небоскребы столицы. — Наши миры слишком разные, хорошо, что мы с… тобой это понимаем. Научное сообщество и общественность пока на стороне программы переселения, но это пока.

— Хочешь открыть людям правду? — вскинул брови визави командора. — Ты знаешь закон.

— Ты сейчас предположил, что я нарушу закон Конфедерации? Или фьордов? — чуть больше холодного ветра… И усмешка на бледных губах командующего. — Закон призван защищать жителей страны. В том числе и переселенцев. Если мы обнаружим факты, позволяющие усомниться в безопасности программы переселения, закон будет пересмотрен, а фьорды из нейтральных земель перейдут во враждебные, и проход будет закрыт. Это должно произойти.

Его собеседник оторвал взгляд от окна, рассматривать которое ему нравилось больше, чем хозяина кабинета.

— Да. Так будет лучше для всех. Меня не волнует Конфедерация. Но фьордам будет лучше без нее.

— Заботишься о своих землях?

Ильх, сидящий в кресле командора разведки, улыбнулся. И Грей едва не скривился. Внешняя привлекательность варваров — это тоже какая-то насмешка над всей Конфедерацией. Инстинкты, сила, завораживающая мощь и дикость — то, чего почти лишены представители разумной цивилизации и чем так щедро наделены эти… чудовища.

Недовольство все же скользнуло по лицу командора, но он сдержался. Несмотря на улыбку и спокойную расслабленность ильха Этан Грэй ни на миг не забывал, кто перед ним.

Дракон.

Ужинали снова сухими запасами, от которых у меня уже болел желудок. А вечером риар не пришел. Куда отправился и где спал — мне не сообщил, понятно. Может, решил попрощаться с Ингрид? Кажется, эта пышногрудая красотка как раз в его вкусе!

Долго лежала без сна, всматриваясь в очертания гор, виднеющиеся за окном, и слушая ветер. Я уже привыкла к его песням, и порой даже казалось, что ветер говорит что-то важное. В шорохе, вое и свисте мне слышались слова о хёггах и существах, живущих в скалах, словно и ветер рассказывал мне о фьордах.

А проснулась я, вздрагивая от кошмара: черный дракон с бесконечной тьмой в глазах завис прямо надо мной. Стальные клыки вот-вот сомкнуться на моем теле, я уже ощущаю горячее дыхание зверя и близость гибели…

Очнулась, хватая ртом воздух, и увидела лицо Краста. Он смотрел на меня, видимо, разбуженный всхлипами, но не делая попыток успокоить. Лежал на боку, как всегда, почти не прикрываясь. Волосы чернильным пятном на белом мехе, а в глазах… что? Я смутилась и отвернулась, все ещё продолжая ощущать спиной его взгляд. А утром его снова не было. И если бы не краткое пробуждение среди ночи, я решила бы, что риар и вовсе не приходил. Впрочем, может, так оно и было. Может, мне и вовсе приснился тот странный взгляд поверх разделяющих нас покрывал и шкур. Взгляд, который я так и не смогла понять или объяснить.

Покидать утром кровать стало настоящим испытанием, с каждым днем башня остывала все сильнее. Так что я уже мрачно прикидывала, как буду спать в платье и накидке. А с купанием и вовсе придется попрощаться.

— Так я быстренько превращусь в немытую дикарку, — прыгая на одной ноге, пробурчала я.

Внизу было тихо — ни прислужниц, ни воинов, ни риара.

Я зябко укуталась в накидку и, зевая, вошла в кухню. В пустом и полутемном помещении было неуютно. Я привыкла к небольшой, но светлой кухоньке дома, где стоял добротный стол, привычная и понятная техника, любимый пузатый чайник… а здесь? Черное нутро пугающего очага, жуткие ухваты для горшков, чугунки, доски, камни непонятного назначения, палки, бочки… И все это такое примитивное и неудобное. Как можно готовить в таком жутком месте?

Со вздохом я потянулась к глиняному кувшину с водой и замерла. Луч света скользнул по стене, выхватив силуэт — рогатый и косматый. Я вздрогнула испуганно, вот только дрожать и бояться мне осточертело уже до безумия. И потому я отшвырнула кувшин, схватила тяжелый железный прут и рванула к чужаку.

— А ну стоять! — заорала я, грозно потрясая своим орудием.